(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.

(5)Вот так же вошла она в Алек­се­ев взгляд, в его рас­ши­рен­ные болью зрач­ки, при­ло­жи­ла ла­до­шку к щеке, как-то удоб­но об­ло­ко­ти­лась, по­сто­я­ла ми­ну­точ­ку, вздох­ну­ла и на­кло­ни­лась к Пря­хи­ну, не­ожи­дан­но силь­но, но ак­ку­рат­но при­под­ня­ла одной рукой его го­ло­ву, а дру­гой взби­ла по­душ­ку.

(6)Когда за­кан­чи­ва­лось её де­жур­ство, уса­жи­ва­лась те­перь тётя Груня на та­бу­рет возле Алек­сея, сма­чи­ва­ла угол­ком по­ло­тен­ца ссох­ши­е­ся, запёкши­е­ся его губы, и об­ти­ра­ла лицо, и под­но­си­ла во­дич­ки, и всё время гла­ди­ла она его хо­лод­ную, не­жи­вую руку и при­го­ва­ри­ва­ла, при­го­ва­ри­ва­ла, не жалея слов, мяг­ких, как хо­ро­шая по­вяз­ка.

(7)И гла­ди­ла она и гла­ди­ла Алек­сея по хо­лод­ной руке и, ви­ди­мо, до­би­лась-таки сво­е­го. (8)Рука по­ро­зо­ве­ла, стала тёплой, и од­на­ж­ды Пря­хин по­смот­рел на тётю Груню осо­знан­но и за­пла­кал. (9)И она за­пла­ка­ла тоже. (10)Толь­ко её слёзы лёгкие были. (11)3нала тётя Груня, что сво­е­го до­би­лась, что те­перь вы­жи­вет этот сол­дат, по­то­му что боль свою по­бе­дил, и ещё за­пла­ка­ла она от­то­го, что муж её и сын с фрон­та давно ве­сточ­ки не шлют и, может, вот так же, как этот бе­до­ла­га Алек­сей Пря­хин, в гос­пи­та­ле где-ни­будь ма­ют­ся, вот так же стра­дая и му­ча­ясь... (12)Как же могла она, мать и жена, не хо­дить в па­ла­ты после де­жур­ства, как могла не при­го­ва­ри­вать своих лас­ко­вых слов, как могла не по­мочь Алек­сею?

(13)После вы­пис­ки тётя Груня при­ве­ла Алек­сея в свой домик, чи­стень­кий и уют­ный.

(14)В углу за за­на­вес­кой вроде от­дель­ной ком­нат­ки, и тётя Груня кив­ну­ла на неё:

— (15)Вон твоя ком­на­туш­ка.

— (16)Тётя Груня, как с тобой рас­счи­ты­вать­ся-то стану? — улыб­нул­ся Пря­хин. — (17)Каким зла­том-се­реб­ром?

— (18)И-и, милай, — от­ве­ти­ла тётя Груня сер­ди­то. — (19) Кабы люди за всё друг с друж­кой рас­счи­ты­вать­ся при­ня­лись, весь бы мир в ма­га­зин пре­вра­ти­ли. (20)Храни нас Бог от этого ма­га­зи­на! (21)Тогда уж добро из­ни­что­жит­ся! (22)Не ста­нет его.

— (23)По­че­му? — уди­вил­ся Алек­сей.

(24)Тётя Груня стро­го на него по­гля­де­ла.

— (25)По­то­му как добро без ко­ры­сти. (26)Аль не знал?

(По А. Ли­ха­но­ву) *

* Ли­ха­нов Аль­берт Ана­то­лье­вич (род. в 1935 г.) — пи­са­тель, жур­на­лист. Осо­бое вни­ма­ние в своих про­из­ве­де­ни­ях пи­са­тель уде­ля­ет роли семьи и школы в вос­пи­та­нии ребёнка, в фор­ми­ро­ва­нии его ха­рак­те­ра.