(1)Оставляя пока в стороне все материальные выгоды, которые мы получаем от науки, обратим внимание на ту её сторону, которая доставляет нам внутреннее удовлетворение и служит главной причиной нашего духовного развития. (2)Цель изучения наук и переработки тех сведений, которые они доставляют, есть формирование в нас личности, именно личности, то есть совокупности таких идей и убеждений, которые бы составили собой неотъемлемую принадлежность нашего «я». (3)Каждый человек представляет собой независимое и обособленное целое. (4)Быть цельным, быть самостоятельной единицей, то есть иметь своё действительно своим, — идеал образованного человека. (5)Но приобрести убеждения, которые бы образовали в нас личность, можно лишь путём долгого и упорного изучения наук. (6)Имея свои убеждения, мы становимся в определённое отношение к окружающим людям, к обществу, к государству, и это уже должно доставить нам большое удовлетворение. (7)Да, кроме того, одно чистое знание без всякого употребления его на выработку миросозерцания уже служит для человека источником высоких наслаждений.

(8)Но наука приносит «сладкие плоды» даже таким людям, которые по своей близорукости не ждут от неё духовного удовлетворения. (9)Многие при изучении наук преследуют только одни материальные выгоды, и в их осознании достижение известного «образования» всегда соединяется с получением материальных преимуществ. (10)В этом случае «плоды учения» ещё более очевидны. (11)Если человек достиг известного положения в обществе, если он обеспечил себе безбедное существование, то «сладкий плод» учения становится для него прямой реальной действительностью. (12)Но можно нередко встретить таких людей, которые, по своей ли вине или просто из-за дурных условий существования, не получив в молодости достаточного образования, вступили в жизнь без всяких познаний и подготовки для деятельности в качестве полезного члена общества. (13)Эти люди, если они не испытали всех трудностей первых лет учения по своей лености, всегда упрекают самих себя и начинают «учиться» уже в зрелых годах. (14)Пока не сделаются образованными, они не могут рассчитывать на те выгоды и ту пользу, которую другие люди получают после многих лет труда и лишений' ради образования.

(15)Вместе с теми, кому мешали раньше учиться внешние обстоятельства, они, начиная заниматься, с удовольствием переносят все трудности учения и думают вместе с поэтом, который, «погубив много жизни на разные забавы», с сожалением говорил:

(16)Грустно думать, что напрасно

Была нам молодость дана!

(17) Выгоду образования можно сравнить с урожаем на земле крестьянина. (18)Ранней весной он начинает свои полевые работы и трудится всё лето, несмотря на страшно изнуряющую жару, в поле, где нет ни одного дерева, которое бы могло скрыть его под свою тень. (19)Но честно потрудившегося крестьянина ожидает удовольствие отдыха и полного материального достатка на круглый год.

(По Л. Ф. Лосеву)

(1)Недавно прочитал в интервью городского чиновника: «Филармония «Петербург-концерт» должна стать продюсерским центром, своеобразной «фабрикой звёзд»... (2)Более неудачное сочетание слов — «фабрика звёзд» — трудно себе представить в устах председателя Комитета по культуре. (3)Ведь то, что показывает нам телевидение под этим названием, — если и фабрика, то не звёзд, а, скорее, заштампованной метеоритной пыли, которая в доли секунд исчезает в животворящей атмосфере культуры. (4)Бедная страна наша! (5)Кроме прочих неисчислимых недугов, она просто заражена «звёздной болезнью». (6)А нам нужны мастера!

(7)Понятно, что воспитание актёра, певца и музыканта требует не только неимоверного труда, способностей и терпения, но и времени. (8)Недаром даже очень среднее образование требует не менее трёх лет обучения. (9)А за полгода неокрепших молодых людей, даже подающих надежды, можно только вымуштровать, обучив немногим актерским штампам, годным на потребу невзыскательной толпе.

(10)Если говорить словами великого поэта, то мы «сеем разумное, доброе, вечное». (11)И в школьном классе, и в прекрасном зале на Фонтанке я вижу, как в глазах старшеклассников появляется пытливый блеск понимания и сопереживания, когда они слушают Достоевского, Чехова, Пушкина, Галича, Окуджаву, как глубокие мысли и чувства, высказанные на сказочно прекрасном русском языке, трудно переводимом на другие языки, находят свой путь к их разуму и сердцу. (12)И их реплики после концерта — «клёво!» — не меньшая награда, чем громкие аплодисменты или напряжённая, сознательная тишина во время выступлений. (13)Надо только сделать так, чтобы этот «птичий» подростковый сленг переплавился в их сознании в прекрасную русскую речь. (14)А что говорить о великой классической музыке, которая без слов — напрямую — испокон веку воздействовала на чувства людей!

(15)Это адски трудное дело — пытаться донести до зрителя (особенно молодого — ведь упустим же!) драгоценные слова и музыку наших великих предшественников, за творения которых нас уважают и любят во всем мире.

(16)А шоу-бизнес в помощи государства не нуждается.

(1)Москва поглощает огромное количество цветов, и цены на них всегда высокие.

(2)Но отчего же москвичи платят так дорого за один цветок? (3)Отчего вообще люди платят за цветы деньги? (4)Наверное, оттого, что существует потребность в красоте. (5)Если же вспомнить цены, то придётся сделать вывод, что у людей теперь голод на красоту и голод на общение с живой природой, приобщение к ней, связь с ней, хотя бы мимолётную.

(6)Тем более что в цветах мы имеем дело не с какой-нибудь псевдокрасотой, а с идеалом и образцом. (7)Тут не может быть никакого обмана, никакого риска. (8)Хрустальная ваза, фарфоровая чашка, бронзовый подсвечник, акварель, кружево, ювелирное изделие... (9)Тут всё зависит от мастерства и от вкуса. (10)Вещь может быть дорогой, но некрасивой, безвкусной. (11)Надо и самому, покупая, обладать если не отточенным вкусом и чувством подлинного, то хотя бы пониманием, чтобы не купить вместо вещи, исполненной благородства, вещь аляповатую, помпезную, пошлую, лишь с претензией на благородство и подлинность.

(12)Но природа жульничать не умеет. (13)Согласимся, что цветочек кислицы не тюльпан. (14)С одним тюльпаном можно прийти в дом, а с одним цветочком кислицы — скудновато. (15)Но это лишь наша человеческая условность. (16)Приглядимся к нему, к цветочку величиной с ноготок мизинца, и мы увидим, что он такое же совершенство, как и огромная по сравнению с ним, тяжёлая чаша тюльпана, а может быть, даже изящнее её... (17)Что касается подлинности, то вопроса не существует.

(18)Но, конечно, лучше, когда красоту не надо разглядывать, напрягая зрение. (19)Мимо цветочков кислицы можно пройти, не заметив их, а мимо тюльпана не пройдёшь. (20)Недаром, как известно, он был одно время предметом страстного увлечения человечества.

(21)Однако и кроме возведения время от времени в культ какого-нибудь одного цветка, цветы имеют над людьми незаметную, но постоянную власть. (22)Потребность в них была велика во все времена. (23)Более того, по отношению общества к Цветам можно было во все времена судить о самом обществе и о его здоровье либо болезни, о его тонусе и характере. (24)Государство в расцвете и силе — во всём мера. (25)Цветы в большой цене, однако без каких-либо патологических отклонений. (26)С разложением государственной крепости отношение к цветам принимает черты излишества и болезненности. (27)Разве это не своеобразный барометр?

(28)У нас так же, как и везде в цивилизованном мире, цветами встречают новорождённого и провожают покойника, приветствуют именинника и благодарят артиста. (29)Но вот как могут цветы сочетаться с этими немытыми лестничными стёклами, с этими тёмными побитыми стенами? (30)И с этим запахом в подъезде, и с этим лифтом, исцарапанным внутри острым гвоздём?..

(1)Когда-то один древний китайский философ сказал, что молодое деревце легко гнётся от ветра и не ломается во время сильной бури. (2)А вот большое дерево, куда более крепкое, не гнётся, но буря его может сломать. (3)И все невзгоды, все бури, каждый прожитый год бережно хранят древесные кольца.

(4)Я часто сравниваю себя с таким деревом: внутри меня такие же кольца — мои прожитые годы. (5)Я тоже, как дерево, храню в себе слои отжитого: где-то в самой глубине ясные, чёткие круги детства, а дальше, нарастая и нарастая, откладывалась юность, зрелость, круг за кругом, делая меня крепче, избавляя от слабости, податливости и в то же время делая всё более уязвимым и сухим. (6)Смешное детство! (7)Оно вписалось в мою жизнь далёким неверным маревом, раскрашивая будущее яркими мечтательными мазками. (8)Вот кольцо последнего года войны, последнего боя, последнего марша на танках. (9)А это кривое кольцо очень долгого года несчастной любви, метаний... (10)Каждый новый круг обнимает всё прошлое, расходится вширь; кажется, и жизнь расширяется, захватывая всё новые пространства. (11)Каждый круг будто волна, которая разбегается во все стороны, всё дальше от сердцевины, от моей человеческой сути.

(12)Только в отличие от дерева отпечатки лет не сохранились с такой чёткостью, годы слились, иные и вовсе стали неразличимы. (13)А потому жизнь дерева кажется мне завидно цельной: каждый год неукоснительно менялась листва, наращивалось новое кольцо ствола — немножко толще, немножко тоньше, — но и корни, и листва делали своё дело, и дело это откладывалось зримым слоем. (14)В дереве не было впустую прожитых лет. (15)Все эти годы, что я шагал по свету, мечтал, воевал, ссорился, кому-то завидовал, ревновал, искал славы, отчаивался, ленился, писал не то, что хотел, — оно неустанно изготавливало из солнца кислород, листву, древесину. (16)Оно тоже страдало (от жары, от жучков, от ранних морозов), но оно никогда не отчаивалось, не совершало ошибки.

(17)Кольца моей жизни — рассказ о прошлом. (18)Кольца — это автобиография человека. (19)Я разглядываю этот срез, словно картину, испытывая смутную тоску по своей жизни, далёкой от такой же ясности, от простых и тихих радостей земли. (20)Мне уже невозможно дойти до такого совершенства. (21)Как же прожить жизнь, чтобы не жалеть о сделанных ошибках, чтобы сохранить себя, выстоять в невзгодах и испытаниях? (22)По-моему, стоит вспомнить знаменитые строки Фета: «Учись у них — у дуба и берёзы...»

(1)Без сомнения, старость – это ступень нашей жизни, имеющая, как и любая другая её ступень, своё собственное лицо, собственную атмосферу, собственные радости и горести. (2)Поверьте: у нас, седовласых стариков, есть, как и у всех наших младших собратьев, своя цель, придающая смысл нашему существованию. (3)Быть старым – такая же прекрасная и необходимая задача, как быть молодым. (4)Старик, которому старость и седины только ненавистны и страшны, такой же недостойный представитель своей ступени жизни, как молодой и сильный, который ненавидит своё занятие и каждодневный труд и старается от них увильнуть.

(5)Короче говоря, чтобы в старости исполнить своё назначение и справиться со своей задачей, надо быть согласным со старостью и со всем, что она приносит с собой, надо сказать ей «да». (6)Без этого «да», без готовности отдаться тому, чего требует от нас природа, мы теряем – стары мы или молоды – ценность и смысл своих дней и обманываем жизнь.

(7)Гонимые желаниями, мечтами, страстями, мы, как большинство людей, мчались через недели, месяцы, годы и десятилетия нашей жизни, бурно переживая удачи и разочарования, – а сегодня, осторожно листая большую иллюстрированную книгу нашей собственной жизни, мы удивляемся тому, как прекрасно и славно уйти от этой гонки и отдаться жизни созерцательной. (8)Мы делаемся спокойнее, снисходительнее, и чем меньше становится наша потребность вмешиваться и действовать, тем больше становится наша способность присматриваться и прислушиваться к светлой и ясной жизни природы и к жизни наших собратьев, наблюдая за её ходом без критики и не переставая удивляться её разнообразию, иногда с участием и тихой грустью, иногда со смехом, чистой радостью, с юмором.

(9)…Недавно я стоял у себя в саду у костра, подбрасывая в него листья и сухие ветки. (10)Мимо колючей изгороди проходила какая-то старая женщина, лет, наверное, восьмидесяти, она остановилась и стала наблюдать за мной. (11)Я поздоровался с ней, тогда она засмеялась и сказала: «(12)Правильно сделали, что развели костёр. (13)В нашем возрасте надо приноравливаться к аду». (14)Так был задан тон разговору, в котором мы жаловались друг другу на всяческие болячки и беды, но каждый раз шутливо. (15)А в конце беседы мы признались, что при всём при том мы ещё не так уж страшно стары.

(16)Когда совсем молодые люди с превосходством их силы и наивности смеются у нас за спиной, находя смешными нашу тяжёлую походку и наши жилистые шеи, мы вспоминаем, как, обладая такой же силой и такой же наивностью, смеялись когда-то и мы. (17)Только теперь мы вовсе не кажемся себе побеждёнными и побитыми, а радуемся тому, что переросли эту ступень жизни и стали немного умней и терпимей. (18)Чего и вам желаем.

(1)Шли большие военные учения, и мы, моряки, тоже в них участвовали. (2)Ещё засветло позапрошлым вечером мы погрузили на корабли прибывших накануне десантников и вышли в море, чтобы доставить их в назначенное командованием место. (3)Когда покидали базу, погода была сносная, а потом испортилась. (4)Налетел ветер, пригнал громадную тучу, хлынул проливной дождь.

(5)Когда мы уже высадились на берег, радист, с которым мы вместе добирались с корабля, обратился ко мне:

− (6)Слушай, Михаил! (7)Оставайся здесь с гранатомётчиками, а я махну искать комбата. (8)Эй, Джураев, приюти у себя моряка!

(9)Только теперь я разглядел лежащего неподалёку сержанта с гранатомётом в руках. (10)Он обернулся ко мне.

− (11)Граната мой бери, помогать будешь танк бить. (12)Лопата свой бери − окоп тебе делай. (13)Я помогать буду.

(14)Сержант дал мне две гранаты и, перевалившись на бок, ловко заработал малой лопатой. (15)Я тоже для виду ковырял землю, с тоской поглядывая в сторону берега. (16)Там светлел горизонт. (17)Чуть заметная слабенькая белая полоска отделяла небо от моря. (18)А море и небо были ещё тёмно-серыми, почти чёрными. (19)Прошло несколько минут, и небо стало сначала вишнёво-красным, потом алым, потом золотым. (20)Ярко очертились контуры облаков. (21)Но море ещё оставалось тёмно серым. (22)Потом появилась красная ниточка, она росла, превращалась в огненную горбушку, и вдруг из-под тучи необъятным пламенем вырвались лучи. (23)Всё сразу кругом ожило, небо стало голубым, море − зелёным.

(24)Странно как-то всё устроено в природе: недавно лил дождь, небо было запятнано тучами, и вдруг всё куда-то исчезло. (25)Природа любит целесообразность и всё уравновешивает по своим законам. (26)А человек?..

− (27)Горячий наступает пора… – сказал с улыбкой сержант Джураев. − (28)Граната метать умеешь? − он ободряюще подмигнул мне. − (29)Пусть подходят близко!

(30)Целясь, он прижался смуглой щекой к гранатомёту, улёгся поудобней. (31)Я ещё подумал: вот так, наверное, все морские пехотинцы, скрывшиеся в складках земной поверхности, исправно и по-хозяйски приготовились к тяжёлой, но необходимой работе. (32)А кругом уже ревели моторы, тяжко грохотали гусеницы. (33)Казалось, весь мир заполнился железным воем и скрежетом. (34)Подняв голову, я увидел танк совсем близко − прёт прямо на нас. (35)Его тень, длинная и уродливая, покачиваясь, легла на соседние кусты.

(36)Когда оглянулся, стальная махина уже проскочила линию окопов, а Садык Джураев, стоя, бросал ей вслед свои учебные гранаты. (37)Поглядев на него, я вспомнил про те, что были у меня…

(38)«Противник» ещё не раз пытался опрокинуть нас в море, заткнуть за пояс, но морские пехотинцы, выполняя важные учебные задания, стойко держались и даже медленно вклинивались в оборону «врага». (39)В полдень десантники штурмом взяли важную высоту и закрепились на ней. (40)А у меня на душе было скверно. (41)Скверно оттого, что мы всего за несколько часов огнём и железом исковеркали большой участок земли. (42)Цветы и траву превратили в пепел. (43)Землю исполосовали гусеничными траками…

(44)Я с детства люблю землю. (45)Может, потому, что в деревне вырос и земля всегда виделась мне такой доброй и щедрой, что её нельзя не лелеять и не беречь. (46)Деревушка наша, где я жил с родителями, утопала в садах и зелени. (47)А рядом, за нашим маленьким домом, что стоял на самой окраине, начиналось великое поле хлебов. (48)Как для младенца мила колыбельная песня матери, так мил и дорог мне звон спелых колосьев, стук кузнечика в скошенной ржи, сладок запах весеннего пара над вспаханной нивой.

(49)А тут на моих глазах лысела, выгорала, трескалась земля. (50)Мне трудно было совместить воедино чувство жалости к вечной природе и понимание той крайней необходимости, которая обязывает нас, людей, учиться военному делу…

(1)В современном обществе целый океан проблем. (2)0ни обступают нас всюду, и по какой дорожке ни пойдёшь, возникают новые. (3)Возьмём вопрос о чтении — на уроке, домашнем. (4)0 том, много ли читают, как читают, как относятся к книге. (5)Тоже дело очень сложное. (6)Сейчас, по моим наблюдениям, читают гораздо меньше, чем 25—30 лет назад. (7)Я помню годы войны, когда я мальчишкой оказался в эвакуации, в тылу, в особых больничных условиях. (8)Какой великой ценностью была для нас книга! (9)Готовы были выменять её на любую мальчишескую радость — на марки, на рогатки, да на что угодно. (10)Причём выменять не в личное пользование, а только почитать. (11)Уже это было счастьем. (12)Наиболее популярными мальчишками среди нас были те, кто умел пересказать книгу, которую никто не видел в глаза. (13)Те, кто мог рассказывать «Трёх мушкетёров», «Всадника без головы» и ... «Войну и мир». (14)Да-да, «Войну и мир», это серьёзнейшее произведение, я услышал в рассказах мальчика одиннадцати лет.(15)В десять лет я прочитал «Мёртвые души» Гоголя и «Коварство и любовь» Шиллера. (16)Не могу сказать, что я многое понял, но я до сих пор представляю себе какие-то сцены из Шиллера.

(17)Под влиянием всё убыстряющегося, всё более нервного ритма жизни появилась тенденция, которую многие считают неизбежной и закономерной: вместо того чтобы читать объёмные романы великих писателей, можно посмотреть экранизацию и познакомиться с содержанием книги. (18)Более или менее удачно... (19)Некоторые считают, что это очень современно и даёт большое преимущество человеку, так как экономит его время, которое необходимо затратить на ознакомление с произведением. (20)Это так удобно для школьника, которому столько нужно прочитать «по программе»!

(21)Я же думаю, что телевизор — великий враг книги. (22)Несчастье, что дети слишком много и неразборчиво смотрят телевизор и слишком мало читают книги. (23)Конечно, телевидение — великая сила и без него трудно обойтись в нашей жизни, в учёбе. (24)Но использовать его надо разумнее. (25)Когда в ресторане нам предлагают меню из ста блюд, мы, естественно, не берём всё подряд. (26)Одно или два, и мы уже сыты. (27)Но что мы делаем с телевидением? (28)Хаотично, когда придется, включаем аппарат и «смотрим», что ни показывают. (29)Варварство. (ЗО)Нужно формировать вкус у ребят, чтобы они могли выбрать то, что можно обсудить потом с друзьями, с учителями.

(31)Воспитание вкуса — отдельная тема. (32)Это можно делать только на высоких образцах. (33)К сожалению, сейчас появилось много художественных произведений весьма невысокого художественного уровня. (34)Привыкая к ним, мы теряем ориентиры. (35)Воспитывать вкус можно на Толстом, на Достоевском, на Пушкине. (Зб)Главное — научиться различать, что действительно красиво, а что подделка. (37)Что ново и оригинально, а что банально и истёрто, тысячу раз встречалось. (38)Поэтому — не искусство: искусство всегда ново, что-то открывает. (39)Воспитать вкус можно лишь чтением, вдумыванием, вглядыванием в тексты истинно совершенные.

(1)Я стояла в ординаторской, смотрела на фикус и думала о своих пациентах.

– (2)Кира Петровна! (3)О чём вы так задумались?

(4)Обернулась. (5)Рядом стоял доктор Чагин – низенький, массивный человек, зав. отделением травматологии и ортопедии.(6)Тяжёлое, крупное, волевое лицо с янтарными, пронзительными, немигающими глазами. (7)Железно-седые, густые волосы враскидку каким-то острым клювом сходятся на лбу. (8)Общее впечатление – недоброй, умной, насупленной птицы.

(9)Он стоял, опершись на палку, кряжистую, витую, с загнутой ручкой. (10)Говорили, что потерял ногу на войне. (11)И, что ещё страшнее, – семью. (12)В больнице Чагин держался особняком, дружбы, даже приятельства ни с кем не заводил. (13)Всех тут звали по имени-отчеству, а его почему-то не Глеб Евгеньевич, а доктор Чагин. (14)Замкнут, ироничен, опрятно одет...

(15)Стояли мы с ним у кадки с фикусом. (16)Этот фикус был особенный. (17)На его верхушке красовался свежий зелёный побег – третий за зиму.

– (18)Что это вы так пристально разглядываете? – спросил Чагин.

– (19)Да вот на фикус смотрю.

– (20)Что же вы в нём усмотрели?

– (21)Упрямый субъект. (22)В книге «Комнатные растения» сказано: если срезать побег у верхушки, фикус начинает ветвиться. (23)А этот – ни в какую. (24)Стрижём его, стрижём. (25)А он всё растёт в одном направлении

– вверх.

– (26)Черта, достойная уважения, – серьёзно ответил Чагин. – (27)Его урезали, его искалечили, а он всё остаётся собой.

(28)С того нашего разговора прошло много времени. (29)И я, врач, после сложного перелома бедра оказалась пациентом. (30)Несколько операций, много боли, вытяжение, костыли. (31)Сначала лежала в больнице в Москве, потом отправили в родной город. (32)Доктор Чагин – именно ему предстояло заниматься моим дальнейшим лечением.

(33)Снова рентгены, анализы, опять рентгены. (34)Снова гимнастика, физиотерапия. (35)Снова костыли, от которых невыносимо болели плечи...

(36)Примерно месяц я пробыла в родной больнице. (37)И вот Чагин пригласил меня в свой кабинет – поговорить. (38)Мне показалось, что сердце моё остановилось. (39)Кабинетик крохотный, совсем игрушечный, всё впритык: стол, топчан, кресло.(40)Сели.

– (41)Помните, – начал он, – наш разговор в коридоре у фикуса?

– (42)Не помню. (43)Какой фикус? (44)Какой разговор?

– (45)А я помню. (46)Фикус – упрямый, стойкий. (47)Его стригут, укрощают, калечат, а он растёт всё в том же направлении –

вверх, вверх и вверх.

(48)Я вспомнила всё это. (49)И поняла, зачем Чагин позвал меня.

– (50)Сращения нет? – всё же спросила я с крупицей надежды.

– (51)Сращения нет. (52)И новая операция вряд ли что-нибудь даст.

– (53)А перспективы?

– (54)Полной реабилитации ждать нельзя. (55)Частичная возможна.

(56)Всё это зависит от Вас.

– (57)Значит, до конца – на этих костылях?

– (58)Может быть, без них, с палкой. (59)Хожу же я с ней. (60)С работой справляюсь. (61)Значит, справитесь и вы.

(62)Я закрыла лицо руками.

– (63)Испугались?

– (64)Нет. (65)Осмысливаю.

– (66)Самое главное – не впадать в отчаяние, не жалеть себя. (67)Не замыкаться в собственных бедах. (68)Не обижаться на весь мир, а продолжать жить. (69)Человек, если он стоит этого имени, – хозяин своих настроений. (70)Это я вам говорю как врач врачу. (71)И как калека калеке.

(72)Вот оно, это страшное слово – калека. (73)Сколько раз говорила его сама себе. (74)Всё ещё надеясь, не веря, что навсегда. (75)Впервые услышала его от другого человека. (76)Пошатнуло, но не сбило с ног.

(77)Отняла руки от лица. (78)Взглянула прямо в глаза Чагину. (79)Даже улыбнулась.

– (80)Молодец, – сказал он. – (81)Фикус.

(1)Небо заволокло злыми тучами, дождь печально колотил в стёкла и нагонял на душу тоску. (2)В задумчивой позе, с расстёгнутым жилетом и заложив руки в карманы, стоял у окна и смотрел на хмурую улицу хозяин городского ломбарда Поликарп Семёнович Иудин.

(3)«Ну что такое наша жизнь? — рассуждал он в унисон с плачущим небом. — (4)Что она такое? (5)Книга какая-то с массой страниц, на которых написано больше страданий и горя, чем радостей… (6)На что она нам дана? (7)Ведь не для печалей же Бог, благой и всемогущий, создал мир! (8)А выходит наоборот. (9)Слёз больше, чем смеха…»

(10)Иудин вынул правую руку из кармана и почесал затылок.

(11)«Н-да, — продолжал он задумчиво, — в плане у мироздания, очевидно, не было нищеты, продажности и позора, а на деле они есть. (12)Их создало само человечество. (13)Оно само породило этот бич. (14)А для чего, спрашивается, для чего?»

(15)Он вынул левую руку и скорбно провёл ею по лицу.

(16)«А ведь как легко можно было бы помочь людскому горю: стоило бы только пальцем шевельнуть. (17)Вот, например, идёт богатая похоронная процессия. (18)Шестерня лошадей в чёрных попонах везёт пышный гроб, а сзади едет чуть ли не на версту вереница карет. (19)Факельщики важно выступают с фонарями. (20)На лошадях болтаются картонные гербы: хоронят важное лицо, должно быть, сановник умер. (21)А сделал ли он во всю жизнь хоть одно доброе дело? (22)Пригрел ли бедняка? (23)Конечно, нет… мишура!»

— (24)Что вам, Семён Иваныч?

— (25)Да вот затрудняюсь оценить костюм. (26)По-моему, больше шести рублей под него дать нельзя. (27)А она просит семь; говорит, детишки больны, лечить надо.

— (28)И шесть рублей будет многовато. (29)Больше пяти не давайте, иначе мы так прогорим. (30)Только вы уж осмотритесь хорошенько, нет ли дыр и не остались ли где пятна…

(31)«Нда-с, так вот — жизнь, которая заставляет задуматься о природе человека. (32)За богатым катафалком тянется подвода, на которую взвалили сосновый гроб. (33)Сзади неё плетётся, шлёпая по грязи, только одна старушонка. (34)Эта старушка, быть может, укладывает в могилу сына-кормильца… (35)А спросить-ка, даст ли ей хоть копейку вот та дама, которая сидит в карете? (36)Конечно, не даст, хотя, может, выразит свои соболезнования… »

—(37)Что там ещё?

— (38)Шубку старуха принесла… сколько дать?

— (39)Мех заячий… (40)Ничего, крепка, рублей пять стоит. (41)Дайте три рубля, и проценты, разумеется, вперёд… (42)«Где же, в самом деле, люди, где их сердца? (43)Бедняки гибнут, а богачам и дела нет…»

(44)Иудин прижал лоб к холодному стеклу и задумался. (45)На глазах его выступили слёзы – крупные, блестящие, крокодиловы слёзы.